Американская реклама
Пошел тут один рабочий квартирку себе подыскать.
Ходил, ходил, похудел и поседел, сердечный, но квартирку все-таки нашел. По случаю.
Миленькая такая квартирка – кухня и при ней комната. В арендованном доме.
До чего обрадовался рабочий – сказать нельзя.
– Беру, – говорит, – гражданин-арендатель. Считайте за мной.
Арендатель говорит:
– Да, конечное дело, берите, ладно. Платите мне шестьдесят рублей въездных и берите, ладно. Такую квартирку за такую цену у меня завсегда с руками и с ногами оторвут.
Рабочий говорит:
– Нету у меня, братишка, таких бешеных денег. Нельзя ли, дядя, вообще без въездных?
Ну, одним словом, не сошлись в цене. Очень расстроился от этого рабочий. Идет домой в сильных грустях и думает: «Прохвачу этого прохвоста в газете. Мыслимое ли дело такие деньги драть!»
И на другой день, действительно, появилась в газете за подписью рабкора обличительная заметка. Крепко так обложили арендателя. Это, говорят, паук, а не муха. Шесть червонцев драть за такую квартирку – это же прямо скучно. И откуда могут быть такие бешеные деньги у рабочего человека?
Словом – вот как обложили арендателя. И адрес указали. Чтоб в случае чего хвост могли накрутить ядовитому арендателю.
И, батюшки-светы, чего было в тот же день на этой вышеуказанной улице!
Очередь. Огромадная, то есть, очередь образовалась. Давка. Галдеж. Все граждане стоят и в руках газеты держут. И пальцами в заметку тычут.
– Да это же, – говорят, – граждане, квартира! За шестьдесят рублей цельная квартира. Да мы очень свободно сто дадим в случае ежели чего.
В одном месте у ворот драка чуть не случилась. Хотели уж конную милицию требовать. Да в этот момент сам гражданин арендатель в окне показался. И ручкой реверанс сделал.
– Расходись, – кричит, – робя! Не стой понапрасну. Сдадена квартиренка.
– За сколько сдадена то? – спросили в толпе.
– За двести сдадена. Спрос очень огромадный, нельзя, братцы, меньше.
– За двести! – ахнула толпа. – Да мы тебе дядя, очень свободно триста бы дали. Допусти только.
Арендатель с явным сожалением развел руками и отошел от окна.
Толпа понуро расходилась, помахивая газетами.